Наш последний пример этнологического подхода к сексуальности человека затрагивает попытку объяснить различия в отображении секса в ритуалах разных культур. В одних сообществах секс мало представлен в обрядах, тогда как в других он составляет основу большинства ритуалов. Это значительное различие побудило этнологов к выяснению двух вопросов, касающихся секса и ритуала. Во-первых, возможно ли идентифицировать экономические, политические или социальные особенности, ответственные за эти различия. То есть, существуют ли в действительности определенные типы экономических или политических систем, способствующие возникновению ритуалов, сконцентрированных на сексуальности? Во-вторых, какую роль играют эти ритуалы в моделировании секса в данном обществе? Подталкивают ли ритуалы к проявлению сексуальности или же дают выход обычно подавляемым сексуальным порывам? Учитывая огромное символическое значение секса в большинстве культур, ритуалы практически по любому поводу могут содержать сексуальные темы. Например, во многих обществах обряды официального введения в должность нового правителя (инсталляция) прославляют сексуальное совершенство чиновника и символически утверждают, что его половая потенция позволит оплодотворить все общество, благодаря чему вырастут хлеба, увеличится поголовье скота, а женщины родят много детей. Хотя сексуальность может лежать в основе любого ритуала, все же есть обряды, для которых эта тема более вероятна, чем для других. Сексуальные мотивы обычно содержат брачные обряды, а также юношеские обряды или ритуалы инициации, перемещающие подростков из статуса ребенка в категорию гражданина. Для девочек эти церемонии часто бывают тесно связаны со временем первой менструации и иногда означают, что они готовы начать половую жизнь или выйти замуж. В отношении мальчиков редко бывает какой-либо физический маркер для таких обрядов, но во многих культурах во время инициации физически изменяют пенис.

Инициация и другие ритуалы переходного периода - важные этапы взросления. На снимке холостяки ксаванте в Бразилии посвящают подростков.

Шлегель и Барри (Schlegel, Barry 1979, 1980) исследовали юношеские обряды в выборке из 182 сообществ. Они обнаружили, что 80 сообществ таких обрядов не имели, в 17 были церемонии только для мальчиков, 39 сообществ имели ритуалы только для девочек, а 46 - для обоих полов. Отсутствие обрядов для обоих полов характерно для обществ с интенсивным развитием сельского хозяйства и более сложными формами социальной организации. Таким образом, тот факт, что американская культура не имеет формальной инициации для мальчиков или девочек, согласуется с данными Шлегеля и Барри. Эти авторы рассматривают церемонии инициации как передачу через ритуал информации о половом статусе и полагают, что такие ритуалы имеют место в тех культурах, где пол человека играет важную роль в организации социальной жизни.

В племенах, где продукты питания главным образом добываются в природе, имеется разделение труда по признаку пола: мужчины охотятся, а женщины собирают дары природы. Тридцать четыре из 45 таких обществ в выборке Шлегеля и Барри совершают церемонии инициации хотя бы для одного пола. В двух имеются обряды только для мальчиков, в 20 - только для девочек, а в 12 существуют ритуалы для обоих полов. В 32 обществах, где есть обряды для девочек, содержание ритуалов указывает на то, что в этих культурах особое значение придают первой менструации. Авторы предлагают два объяснения этому факту. Согласно первому, жители племени, убежденные в том, что контакт мужчины с менструальной кровью может подорвать его способность охотиться, с помощью церемонии инициации доводят до сведения девушки, что теперь она должна соблюдать менструальное табу, чтобы не подвергать своих соплеменников риску остаться без пищи. Другое объяснение заключается в том, что с помощью этого ритуала все узнают о появлении новой женщины, способной к рождению детей, что гарантирует стабильное существование данного племени.

Пол лежит в основе социальной организации сообществ, занимающихся примитивным земледелием. Такие сообщества по численности больше, чем племена охотников и собирателей плодов, но в них еще не развиты гражданские и религиозные структуры, способные объединить людей. Ключевым элементом социального устройства таких сообществ является группа мужчин-воинов. Обычно проводятся юношеские церемонии для обоих полов. Тема ритуалов для лиц мужского пола, как правило, - созидание групповой идентичности, тогда как в женских обрядах главной темой бывает способность к воспроизведению потомства (фертильность). Часто ритуалы для мальчиков подчеркивают опасность "сексуального загрязнения" и побуждают избегать женщин до тех пор, пока мужчина не станет физически и морально достаточно сильным, чтобы противостоять такому загрязнению.

В индустриальных обществах или в обществах с развитым замледелием символическое значение пола сохраняется, но роль его как принципа социальной организации снижается. В этих условиях нет необходимости в ритуализации пола; в наиболее сложных обществах не проводят церемоний инициации подростков. Вместо этого осуществляются посвятительные обряды при введении людей в специфические группы (например, в профсоюзы или военные организации) и празднования индивидуальных событий жизни, таких как рождение ребенка или бракосочетание.

Интересным дополнением к работе Шлегеля и Барри служат данные, полученные Карен и Джеффри Пейдж (Karen Paige, Jeffrey Paige, 1981) при исследовании репродуктивных ритуалов в 114 неиндустриальных обществах. По их мнению, в примитивных сообществах ритуалы часто представляют собой большие политические события. Авторы идентифицируют в этих обществах две формы политической организации. Особенностью одних обществ являются сильные родовые общины (кланы): близкие родственники мужского пола объединяются и защищают свою землю и скот. В других обществах такая клановость выражена слабо или отсутствует совсем (родственники по мужской линии не живут вместе и не действуют сообща).

Эти две политические системы сталкиваются с очень разными проблемами. Для обществ с сильными кланами чрезвычайно важно предотвратить выделение из родовой общины отдельных ее членов, что ослабляет способность защищать общие ресурсы. Ключевая политическая проблема в обществах со слабо выраженной клановостью - формирование альянсов. Объединения часто создаются и разрушаются независимо от родственных отношений.

Пейдж полагают, что многие ритуалы, в которых придается особое значение сексуальности, отражают попытки справиться с политическими проблемами, которые создает для кланов высокая рождаемость. Например, если много детей родится у кого-либо из мужчин сильного клана, он может отделиться от своих родственников, чтобы создать собственный клан. И даже если он не выделится из родовой общины, его многочисленные дети обеспечат отцу основу для власти, что может привести к резкому напряжению в отношениях между ним и другими главами семейств. В выборке Пейдж ритуалы обрезания у мужчин обычны для обществ с сильными кланами и редко встречаются в культурах со слабой подразделенностью на родовые общины. Авторы утверждают, что мужчина, позволивший провести обрезание сыну, демонстрирует преданность своему клану, проявляет готовность доверить будущую плодовитость сыновей и внуков своим мужским родственникам.

В клановых обществах существует множество обрядов для беременных женщин. Это объясняется тем, что способность женщины к воспроизведению потомства (фертильность) важна для всей общины (большое количество детей свидетельствует о силе рода). Брак в таких обществах обычно заключается между представителями двух родов. Родственники жениха, давая выкуп за невесту, платят за плодовитость женщины и имеют право потребовать другую женщину, если первая окажется бесплодной. Родственники невесты не заинтересованы в том, чтобы отдавать еще одну женщину в другой род. Многочисленные обряды призваны продемонстрировать интересы обеих сторон. Не удивительно, что эти ритуалы обычно наиболее конкретизированы для первого ребенка женщины. В обществах, устроенных по родовому принципу, более распространены случаи насилия. Мужчины могут использовать насилие или угрозу насилия, чтобы удержать женщин от возникновения у них привязанности к мужчинам из других кланов. Такая стратегия эффективна, поскольку замужние женщины живут у родственников мужа и их некому защитить от насилия.

Самыми частыми обрядами в обществах со слабыми родственными связями являются церемонии по поводу женской менструации и кювейд. Пейдж рассматривают оба обряда как тактику, используемую мужчинами для создания альянсов. Мужчина, как только его дочь стала сексуально зрелой, может пожелать представить этот факт вниманию потенциальных поклонников. Обряды, отмечающие первую менструацию девушки, позволяют ее отцу привлечь потенциальных союзников, продемонстрировать свои политические и экономические способности и, возможно, провести переговоры с потенциальным женихом.

В обряде кювейда мужчина выражает отношение к своему ещё не рожденному ребенку. Этот обряд может потребовать от мужчины не есть определенной пищи до рождения ребенка. В других обществах при кювейде мужчина должен имитировать роды и вести уединенный образ жизни, подобно тому как изолированы мать и ребенок от контакта с другими людьми. В обществе, где родственные связи слабые, союзы непостоянные и часто случаются нарушения супружеской верности, мужчина узаконивает свое притязание быть отцом отпрыска своей супруги только путем выполнения кювейда. В культурах, где верят, что ребенка может создать сперма более чем одного мужчины, женщина может потребовать, чтобы несколько мужчин соблюдали обряд кювейда. Ребенок тогда будет социально связан со всеми этими мужчинами.

Работа Пейдж иллюстрирует важную особенность: общества не свободны в выборе модели сексуальности. Например, в некоторых обществах окружающая среда не позволяет формировать родовые кланы, защищающие общую собственность (ресурсы). В таких культурах плодовитость мужчины не имеет никакого политического значения для его родственников, отсутствует здесь и обряд обрезания. В обществах, построенных по родовому принципу, наоборот, нет нужды в ритуалах, подобных кювейду.

Перечисленные авторы сосредоточили внимание на социологических и символических аспектах ритуалов, подчеркивающих сексуальность. Другой подход демонстрируют исследования Роберта Мунро (Robert Munroe, 1980). Соглашаясь с выводом Пейдж о том, что в культурах, где практикуется кювейд, редко совершаются ритуалы обрезания, Мунро интерпретирует эти данные иначе. Известно, что у многих племен взрослые мужчины редко общаются с детьми. В таких условиях мальчики могут идентифицировать себя с женщинами и на материнском примере усвоить их половую роль в обществе, тогда как обучиться соответствующему мужскому поведению им трудно. В обществах, где взрослые мужчины объединяются в кланы и подчеркивают свое отличие от женщин, могут потребоваться суровые ритуалы для разрушения у мальчиков представления об их идентичности женщинам. Мунро предполагает, что ритуалы инициации с обрезанием или другими повреждениями пениса, выполняют эту задачу. Тот факт, что хватило сил стойко перенести такую боль, убеждает мальчика в собственной мужественности.

В сообществах, где взрослые мужчины редко общаются со своими детьми и не объединяются вместе, им нет необходимости полностью отвергать свою идентичность женщине. Ритуал кювейда в таких обществах позволяет мужчинам выразить их некое тождество с существами женского пола. По данным Грея и Эллингтона (Gray, Ellington, 1984) в обществах с ритуалом кювейда редко выявляется высокая частота мужского гомосексуализма.

Результаты исследований, устанавливающих связь между социально организованными ритуалами и психологией индивидуумов, дискуссионны. Однако несомненно, что когда в ритуалах подчеркиваются сексуальные темы, они затрагивают каждого члена общества персонально.

Степень общения отцов и детей сильно варьирует в разных культурах. На снимках отец и ребенок с Берега Слоновой Кости (слева), и в Соединенных Штатах (справа).

Итак, "биологическая сексуальность всегда находится под социальным контролем". Согласившись с этим важнейшим выводом этнологов, вы можете подразмышлять о том, под влиянием чего сформировалось ваше отношение к сексу. Вы можете, кроме того, сопоставить модель сексуальности, принятую в вашем обществе с моделями сексуальности других стран и народов, но не для того, чтобы определить, где сексуальные отношения организованы лучше или хуже, а для того, чтобы понять, как в разных обществах связаны сексуальные и несексуальные стороны жизни каждого отдельного человека.