| СЕКСОЛОГИЯ | |||||||||||
| Персональный сайт И.С. КОНА |
| ||||||||||
Содержание Часть 1. Исторические традиции Часть 2. Советский сексуальный эксперимент Часть 3. Сумма и остаток
|
В воспитании нуждается
не столько общественное
мнение, сколько общественные
деятели.
Оскар Уайльд
Одно из самых тяжелых последствий сексуального бескультурья- крайне низкая контрацептивная культура населения, в результате чего ведущим методом планирования и регулирования рождаемости в России был и до сих пор остается искусственный аборт.
Как было показано выше, русские врачи уже в начале XX в. поняли и официально признали в резолюции Пироговского общества, что единственная альтернатива искусственного аборта, со всеми его опасными последствиями, - создание эффективных противозачаточных средств. Понимали это и советские медики. До конца 1920-х гг. СССР занимал ведущие позиции в мире по изучению абортов и методов планирования семьи. Как же случилось, что в 1950-х гг. он стал мировым лидером по числу абортов и нежелательных беременностей?1
Советская политика в этом вопросе не была последовательной. С 1920 по 1936 г. основным методом регулирования рождаемости в стране были искусственные аборты. В 1936 г. они были запрещены, но никакой другой помощи женщины не получили. К ноябрю 1955г., когда запрещение абортов было, наконец, отменено, контрацептивная ситуация в мире изменилась. Тем не менее, ничего, кроме искусственных абортов, советская медицина женщинам не предложила. А чтобы скрыть от собственного народа и зарубежных наблюдателей печальные итоги своей политики, власти перестали публиковать статистические данные.
Уже в 1929г., сразу же после выхода сборников "Аборты в 1925 году" и "Аборты в 1926 году", вся информация по этой проблеме была засекречена, стала ведомственной монополией Минздрава СССР. Ведомственная же статистика не только недоступна объективной критике, но, как правило, также ненадежна, отражая не столько реальное положение вещей, сколько конъюнктурные интересы соответствующего ведомства. Первая с 1929 г. официальная публикация о числе абортов в СССР вышла только в сентябре 1988 г.! Не поощрялись и научные исследования по этой тематике.
О контрацептивном поведении советских людей с 1938 г.2 до середины 1960-х годов практически ничего не известно. Медицинская статистика его не отражала, а опросов населения не проводили, - они и вообще-то были тогда не в моде, а тут еще в придачу такая деликатная тема...
Если судить по моим личным воспоминаниям, в конце 1940-х и 1950-х годах молодые люди уповали главным образом на презервативы. И если на комсомольском собрании обсуждалось персональное дело по поводу чьей-то незапланированной беременности (виновника-мужчину обязывали жениться или объявляли ему выговор), с задних парт раздавались иронические выкрики "Позор бракоделам резиновой промышленности!".
В следующем поколении у молодых неженатых мужчин неуклюжие и грубые презервативы (молодежь называла их "галошами"), по-видимому, вышли из моды. Жертвами ослабления морально-идеологического контроля - обращаться по таким вопросам, если не было каких-то дополнительных отягощающих обстоятельств, в партком или комсомольскую организацию уже считалось неприличным - стали, как всегда, женщины. Не удивительно, что главной формой контроля за рождаемостью оставались искусственные аборты.
Вплоть до 1988г. советское "планирование семьи" отличали следующие общие черты:3
Не имея ни необходимой научной информации, ни самих современных контрацептивов, как и умения ими пользоваться, советские люди были обречены пользоваться традиционными, малоэффективными методами.4
У опрошенных в 1976г. москвичек самыми распространенными методами контрацепции были календарный ритм (31,5 процентов) и механические средства (30 процентов). Пилюлями пользовались только 4 процента женщин с неполным средним и около 11 процентов женщин с высшим образованием. Несмотря на высокий общеобразовательный уровень выборки, очень многие вообще не могли оценить ассортимент и качество доступных им противозачаточных средств. Половина женщин не могли даже ответить на вопрос, имеются ли в аптеке удобные и эффективные контрацептивы.
При опросе 1978 г. на первом месте оказались механические средства, на втором - календарный ритм, на третьем - прерванное сношение. По заключению исследователей, это "свидетельствует о низкой контрацептивной культуре населения, что в значительной мере обусловлено малой возможностью пользования современными противозачаточными средствами".5
По результатам изучения контрацептивного поведения супружеских пар в Москве, Саратове и Уфе (опрошено около 1000 совместно проживающих супружеских пар с одним или двумя детьми, возраст жены - до 35 лет), способом, свойства которого лучше всего известны москвичам, оказалось прерванное сношение. О свойствах остальных методов контрацепции от 11 до 60 процентов мужчин и от 20 до 75 процентов женщин ответили "не знаю". Особенно слабо люди были информированы о современных средствах. Мужчины и женщины часто по-разному оценивали одни и те же методы предохранения. Например, презерватив сочли неудобным 65 процентов мужчин и только 45 процентов женщин. Спринцевание же удобно для 77 процентов мужчин и только для 44 процентов женщин.6
При опросе С. И. Голодом 250 ленинградских супружеских пар, на первом месте (42 процента мужчин и 41 процент женщин) оказался календарный метод; на втором месте у мужчин (39 процентов) стоит презерватив (его назвали также 18 процентов женщин), а у женщин - искусственный аборт (34 процента, его назвали также 19 процентов мужчин); на третьем месте (22 процента мужчин и 21 процент женщин) стоит прерванное сношение. Гормональные средства упомянули лишь 3,6 процента женщин и 4,6 процента мужчин.7
В малых городах и, тем более, селах России и остальных советских республик дело обстояло еще хуже. Не имея ни достаточного выбора контрацептивов, ни информации о них, советские женщины вынуждены были прибегать чаще всего к искусственным абортам, которые казались им наименьшим злом.
Процедура эта не только жестокая, но и унизительная. Вот как описывают свой "путь на Голгофу" опрошенные Гайгесом и Суворовой молодые москвички.8
Биолог, 27 лет: "Я была на третьем месяце, когда решилась на аборт. Лучше бы я родила! Это было ужасно: новокаин, местный наркоз, не помог - я чувствовали и как они инструменты меняли, и как скоблили... Сидишь в этом кресле, как на электрическом стуле, и ничего сделать не можешь. После аборта я потеряла 10 килограммов веса".
Студентка, 19 лет: "Когда я зашла в операционную, медсестра закричала: "Ты куда пришла, на дискотеку? Иди, обстриги свой маникюр". А я целый час себя морально готовила-. Вышла, как оплеванная, - ножниц
найти не могу, вся в слезах. Кто-то дал мне тупые щипцы, я ими все пальцы в кровь порезала".
Манекенщица, 23 года: "Операция прошла без наркоза. В больнице была атмосфера, как в конюшне. С нами, женщинами, обращались, как со шлюхами. Такое впечатление, что сам факт прихода сюда - уже наказание: тебя наказывают за твое поведение, за секс. Невозможно описать мужчине эти переживания - нужно быть женщиной".
Очень часто аборты делались при первой беременности. По данным Марка Тольца, обследовавшего архивы города Перми (население около 1 млн.), в 1981 г. на каждую 1000 беременностей у ранее не рожавших женщин пришлось 272 аборта, 140 внебрачных рождений (матери - одиночки) и 271 рождение в первые месяцы брака (так называемые браки вдогонку, вынужденные или ускоренные беременностью).9
Новые методы контрацепции не только не внедрялись, но всячески дискредитировались. Особенно негативным было отношение к гормональной контрацепции. Споры о достоинствах и недостатках оральной контрацепции начались в СССР уже в 19б0-х гг., однако Министерство здравоохранения в начале 1970-х гг. заняло в этом вопросе жесткую консервативную позицию. Приказом от 1 августа 1971 года применение пилюль было разрешено только в лечебных целях, но не как средство предотвращения беременности, потому что, по мнению авторов этого приказа, долгосрочное применение пилюль имеет сильный побочный канцерогенный эффект. В инструктивном письме Минздрава СССР, выпушенном в 1974 г., нагнетались еще большие страхи: пилюли противопоказаны женщинам, страдающим 10 разными заболеваниями, а с учетом косвенных противопоказаний, их не следовало рекомендовать по крайней мере 8-9 женщинам из 10! Эти выводы широко пропагандировались среди практических врачей и в массовой печати, породив у населения крайне враждебное отношение к гормональной контрацепции. Искусственный аборт по сравнению с пилюлями казался безобидным.
Почему советская медицина заняла в этом вопросе такую реакционную позицию?
Первая очевидная причина - невежество и беспринципность медиков, пользовавшихся устаревшими сведениями и охотно принимавших любые "антизападные" установки, особенно когда это затрагивало корыстные ведомственные и личные интересы. Советская медицина, как и вся советская жизнь, была крайне инерционна, отказываться от налаженной абортной службы и создавать нечто новое чиновникам не хотелось, абортные клиники давали Минздраву немалые деньги, да и сами врачи извлекали из них "левые" доходы.
Были и причины более общего порядка. Власти боялись, что распространение пилюль может привести к значительному снижению рождаемости в стране. Кроме того переход от абортной стратегии к контрацептивной означал существенное расширение прав личности, ослабление государственного контроля за репродуктивным поведением и замену его сознательным самоконтролем. Врач в этом случае остается только консультантом, решение же принимает сама женщина. Это противоречило главным политическим установкам советской власти и всему ее историческому опыту. Тоталитарное государство не могло отказаться от контроля за репродуктивным поведением своих подданных, обязанных поставлять ему дешевую рабочую силу и пушечное мясо.
Против этой реакционной стратегии резко выступали отдельные гинекологи, например, Арчил Хомасуридзе,10 и демографы (М. С. Бедный, М. С. Тольц, Л. И. Ременник, А.А. Попов и другие). Лариса Ременник, работавшая во Всесоюзном онкологическом центре, опираясь на мировые данные, показала полную несостоятельность мифа о канцерогенности пилюль и подчеркивала, что "из всего арсенала доступных средств ограничения деторождения оптимальными, как с позиций репродуктивных интересов семьи и общества, так и с точки зрения минимизации онкологического риска, вероятно, являются оральные контрацептивные препараты, применяемые короткими сериями (1-2 года) попеременно с другими эффективными средствами, например ВМС (внутриматочные средства). Сравнивая степень риска, всегда сопряженную с любым вмешательством в физиологию репродуктивной и сексуальной функции человека, наибольшим злом все же следует признать аборт".11
Однако официальная медицина не обращала на эту критику внимания, а до широкой публики она не доходила, поскольку демографы печатали свои статьи в малотиражных научных изданиях. Да и с какой стати люди стали бы верить социологам и демографам, если специалисты-врачи, гинекологи и эндокринологи, уверяли их в обратном?!
Когда в интервью "Аргументам и фактам" я сказал, что у нас очень низкая контрацептивная культура и что нужно изменить отношение к гормональной контрацепции, пришло много негодующих писем, в частности, от врачей. Вот как иронизировал по поводу моего осторожного высказывания, что, может быть, следует знакомить старшеклассников с основами контрацепции, кандидат медицинских наук А. Сухарев:
Профессор исходит из "объективной реальности", т.е. из того, что "многие (интересно, какой, извините, процент?) подростки начинают интимную жизнь, не спрашивая родительского согласия" и призывает добродетельную общественность помочь бедным детишкам с презервативами. (Гормональные средства все же вредны, уважаемый ученый). Зачем же, почтенный профессор, возводить аномалии в ранг закономерности?
Психологическим поворотным пунктом в изменении общественного мнения в этом вопросе послужила, как это ни парадоксально, передача известного американского тележурналиста Фила Донахью. Донахью приехал в Советский Союз в первый период перестройки, на рубеже 1986 и 1987 г., буквально в канун провозглашения гласности и одна из его передач была посвящена встрече с семьями. Центральное телевидение пригласило меня на эту встречу в качестве эксперта: "Что там будет - мы сами не знаем, но вдруг вам захочется что-то сказать?". Я приехал на телестудию с твердым решением ничего не говорить, а только смотреть и слушать, чтобы лишний раз убедиться, как американцев (и нас вместе с ними) обманывают: не может быть, чтобы люди на ТВ говорили правду, а потом ее показывали всему свету!
Вначале люди действительно говорили в основном официальные, казенные слова, но постепенно расшевелились, оттаяли, стали говорить более откровенно. Но как только Донахью задал вопрос об абортах и контрацепции, наступило долгое мертвое молчание. Когда же одна женщина, наконец, подняла руку и обрадованный Донахью подошел к ней, она раздраженно заявила ему: "Почему вы задаете такие мелкие и незначительные вопросы?! Давайте лучше говорить о моральных идеалах и воспитании наших детей!" (Эта реплика в передачу не вошла). Донахью был явно озадачен, а я подумал: "Может быть советское телевидение пригласило меня для того, чтобы я сказал, что мы на самом деле - отсталая страна, но начинаем это понимать?"
Так я и сделал. Я сказал, что у нас не принято публично говорить на эти тему, что население контрацептивно невежественно и потому предпочитает аборты пилюлям, что сами контрацептивы в стране дефицитны и т.д. Одна из советских участниц передачи, работавшая в аптеке, тут же поспешила меня опровергнуть: все противозачаточные средства в аптеках есть, спрос на них полностью удовлетворяется! Разумеется, я мог бы сказать гораздо больше: у меня в памяти были только что опубликованные цифры о внебольничных абортах, и я знал, что американское телевидение - лучший канал для информирования советского правительства. Но я боялся "перебрать" - ведь гласность только-только начиналась...
Сразу же после записи передачи, в холле телестудии Останкино, меня обступила толпа встревоженных москвичек с расширенными от удивления и ужаса глазами: "Как, вы полагаете, что пилюли лучше абортов? Но ведь вы не врач, а все знают, что от пилюль бывает рак и прочие неприятности?" Без американской телекамеры я, разумеется, сказал этим бедным женщинам, что я думаю о невежественных врачах и о Минздраве, а сам приготовился к неприятностям: это ведь действительно не моя область... Когда передача Донахью была показана по первой программе центрального телевидения, ее смотрели буквально все. В первые дни до меня доходили в основном неблагоприятные отзывы: "И чего этот Кон лезет не в свое дело? Что он понимает в контрацепции?"
Но прогрессивные демографы также перешли в наступление. В начале 1987 г. проблеме абортов и контрацепции был посвящен круглый стол в массовом женском журнале "Работница". Консервативные медики вначале пытались защищать свои прежние позиции, но М. С. Бедный и М. С. Тольц прижали их к стене неопровержимыми фактами, а редакция подготовила целую подборку страшных писем своих читательниц. В результате заместитель министра здравоохранения А. А. Баранов вынужден был признать, что положение с абортами и контрацепцией в стране критическое, и профессора-гинекологи не могли с ним не согласиться. Все эти материалы редакция не только опубликовала, но и передала Раисе Горбачевой и, по слухам, Михаил Горбачев лично поручил новому министру здравоохранения Евгению Чазову принять самые срочные меры для охраны здоровья беременных женщин.
После этого Минздрав радикально изменил свою позицию. В грандиозном десятилетнем плане развития советского здравоохранения, принятом в 1987 г., был особый параграф о борьбе с абортами и развитии контрацепции, об этом стали писать в газетах, говорить по телевидению и т. д.
Правда, сделать было гораздо труднее, чем пообещать.
Прежде всего, налицо был хронический дефицит всех контрацептивов, особенно современных, которых в СССР не производили, а для их закупки за рубежом не хватало валюты. В 1989г. поставки презервативов покрыли лишь 11 процентов существовавшей, по заниженным данным Минздрава СССР, потребности, ВМС и оральных контрацептивов - соответственно 30 и 2 процента!12 Иными словами, люди просто не могли купить то, что им нужно.
К тому же современная контрацепция сложна, часто требует индивидуального подбора и систематического врачебного контроля. Для ее внедрения нужно было заново обучить или переподготовить практически всех врачей-гинекологов (этого по сей день не сделано). В середине 1980-х годов 70 процентов пациентов женских консультаций в РСФСР были плохо осведомлены о существующих методах контрацепции и девять женщин
из десяти выбирали методы не по их качеству, а только в зависимости от их наличия.13 Хотя по оценке зарубежных экспертов, профессиональный уровень российских врачей-гинекологов за последние годы заметно повысился, многие из них все еще настороженно относятся в гормональной контрацепции. Даже в Петербурге 60 процентов опрошенных врачей считают ее опасной.14 Чтобы изменить сложившиеся десятилетиями ложные стереотипы и предубеждения, нужны годы.
По данным всесоюзного опроса, проведенного Госкомстатом СССР в 1990г., которым было охвачено 93 тысячи женщин репродуктивного возраста,15 лишь 22 процента российских женщин пользовались контрацептивами регулярно, 19 процентов применяли их от случая к случаю, 57 процентов не применяли их никогда, а б процентов даже не знали об их существовании. Еще хуже обстояло дело с подростками. Ничего не знали о контрацепции 30,5 процента девочек младше 15 лет, 20,6 процента 1б-17летнихи 11 процентов 18-23-летних.
Главной формой регулирования рождаемости на всей территории бывшего СССР был искусственный аборт. Правда, в 1980-х гг. число официально зарегистрированных абортов несколько снизилось. Это объясняется отчасти изменениями в возрастной структуре женщин плодовитых возрастов, а отчасти тем, что с начала 1980-х в СССР стало развертываться массовое производство так называемых мини-абортов, которых официальная статистика не учитывала. Общее ежегодное число абортов в СССР в конце 1980-х гг. по официальным данным составляло 6-7 миллионов. Это была почти пятая часть или даже четверть всех производимых в мире абортов.
К этому надо добавить внебольничные, нелегальные аборты. По официальным данным, они составляли 12, а по некоторым экспертным оценкам даже 50 процентов зарегистрированных. К внебольничным абортам чаще всего прибегали жительницы сельских районов (там хуже медицинская помощь и сильнее - боязнь нежелательной огласки) и подростки младше 17 лет. Такие аборты, особенно при первой беременности, нередко сопровождаются осложнениями. Из общего числа смертей от абортов, четверть составляли женщины моложе 25 лет. Из-за неудачных абортов при первой беременности, почти пятая часть супружеских пар лишается возможности производить потомство.16
Понимая, что одно государство с проблемами планирования семьи не справится, советская общественность в конце 1980-х годов начала создавать для этой цели независимые фонды и организации. В январе 1989 г. была создана Международная ассоциация "Семья и здоровье" во главе с известным гинекологом и эндокринологом И. А. Мануйловой. В 1991г., после распада Советского Союза, была создана Российская ассоциация планирования семьи (РАПС) под председательством академика медицины В. И. Кулакова (генеральный директор И. И. Гребешева). При помощи Международной Федерации планирования семьи РАПС проводит большую пропагандистскую и просветительскую работу. С 1993 г. она издает международный медицинский журнал "Планирование семьи" (с 1997 г. он называется "Выбор"), проводит семинары по подготовке социальных работников, выпустила несколько книг для социальных работников и популярных брошюр для подростков. Много делают и ее местные отделения. В Северо-западном административном округе Москвы успешно работает Медико-педагогический центр для подростков. В результате его усилий в округе вдвое снизилось число абортов у несовершеннолетних девушек. "В моей школе не было ни одной беременности в течение трех лет работы сотрудников молодежного центра. До этого я не знала, что делать", - говорит директор Учебно-воспитательного комплекса №1875 И. В. Сивцова.17 В работе Национальной конференции РАПС на тему "Репродуктивное здоровье и сексуальное воспитание молодежи" (1994) участвовали ряд парламентских комиссий, министерств и ведомств.
Прислушавшись к мнению специалистов, государство начало в 1994 году специальную президентскую программу "Планирование семьи", целями которой является содействие реализации прав каждой семьи, каждого человека, мужчины и женщины, свободно и без принуждения решать, сколько и когда они хотели бы иметь детей; охрана репродуктивного здоровья населения; профилактика абортов, болезней, передаваемых половым путем, и СПИДа. Чтобы законодательно оформить эту социальную политику, фракция "Женщины России" внесла в Госдуму законопроект "О репродуктивных правах граждан и гарантиях их осуществления", который предусматривает:
Вряд ли можно переоценить значение этой программы, особенно с учетом российской социально-демографической ситуации. По данным официальной статистики, каждая третья женщина в России страдает анемией, около 70 процентов детей рождаются больными. Показатели материнской смертности в 5-10 раз выше, чем в развитых странах, детской смертности - в 2-4 раза. В общей структуре материнской смертности доля смертей по причине абортов и осложнений после них превышает четверть.18
"Планирование семьи" оказалось едва ли не единственной относительно успешной государственной программой. В результате совместных усилий медиков и социальных работников значительно больше женщин в России стали применять контрацепцию. По данным независимого исследования,19 в конце 1995г. контрацепцией пользовались б3 процента замужних женщин репродуктивного возраста (20-49 лет). Самым популярным методом, который предпочитает почти половина опрошенных, остаются ВМС, примерно четверть применяет менее надежные традиционные методы; пилюли принимает меньшинство, 5-8 процентов. Тем не менее многие женщины, которые заведомо не хотят иметь детей, не пользуются контрацепцией.
Повышение контрацептивной культуры способствовало снижению числа абортов. Число искусственных абортов на 1000 женщин фертильного возраста (15-49 лет) снизилось, по данным официальной статистики, с 88 в 1993 до 74 в 1995 году.20 Некоторые независимые авторы дают даже более низкую цифру - 55 абортов (с учетом миниабортов) на 1000 женщин от 20 до 49 лет.21
Однако эти успехи относительны. По числу абортов на 100 рождений Россия опережает США приблизительно в 8 раз, Англию и Францию - 10, Нидерланды - в 20 раз. Из трех беременностей родами завершается только одна. В стране ежегодно прерывается свыше 170 тысяч первых беременностей. Крайне тревожным остается положение с абортами у несовершеннолетних. Удельный вес абортов у девушек моложе 19 лет в 1995 году составил 10,8 процента от общего числа абортов, больше, чем в 1991 году.
В 1994 г. на вопрос ВЦИОМ "Если в вашей семейной жизни случится незапланированная беременность, то как вы скорее всего поступите - оставите ребенка или прервете беременность?", 47 процентов опрошенных выбрали аборт, 15 процентов - сохранение ребенка, остальные затруднились ответом.22 Наиболее склонны к прерыванию беременности не мужчины, а женщины: среди мужчин соотношение сторонников аборта к сторонникам сохранения ребенка составляет 33 процента к 16 процентам, а среди женщин - 55 к 13!
По данным Санкт-Петербургского городского консультативно-диагностического центра здоровья подростков "Ювента", 80 процентов женщин приходят в гинекологическую клинику лишь после того, как они уже попытались, часто с ущербом для здоровья, решить проблему собственными силами.
Из-за отсутствия подготовленных психологов и социальных работников, в ряде случаев наблюдается даже не медикализация, а гинекологизация сексуального просвещения. Вот, например, как определяет "элементы, составляющие программу подготовки девочки к материнству" главный детский гинеколог Санкт-Петербурга, президент Российской Федерации детской и подростковой гинекологии профессор Ю. А. Гуркин:
Формирование фемининных черт личности (доброты, терпимости, чистоплотности, хозяйственности, умения вести дом, уступчивости и др.) является основным содержанием полового воспитания. Еще одной задачей можно назвать культивирование родительского инстинкта-
Соблюдать требование сублимации полового вдечения-
Относительно большие требования к девочкам, чем к мальчикам-.
Учет биологических различий женского и мужского организма предполагает некоторые ограничения для девочек, девушек, женщин детородного возраста. Избыток информации <какой? не учить их математике и физике? - И.К> влечет за собой синцром поликистозных яичников...23
Профессор Гуркин - замечательный детский гинеколог, энтузиаст сексуального просвещения. И, конечно же, девочек нужно специально готовить к материнству. Но можно ли делать это в отрыве от других женских ролей? В том числе - сексуальных...
Для учителей и особенно для врачей сексуальное просвещение - прежде всего средство уберечь подростка от связанных с сексом опасностей. Но, как показывает мировой опыт, "биолого-контрацептивная" стратегия так же неэффективна, как морализаторская. Отвечая на вопрос И. И. Лунина о том, чего они ждут от сексуального просвещения, 61 процент 17-летних подростков сошлись на том, что оно прежде всего должно помогать получать удовольствие от секса.24 Разумеется, никто не станет проводить в школе уроки "по Комфорту". Но если полностью обойти эту сторону дела, мы потеряем слушателей. И, конечно, нельзя никуда уйти от социальных проблем, динамики половых ролей и тому подобного. Согласно концепции РАПС, половое воспитание не сводится к вопросам контрацепции и защиты от болезней, но выступает как часть процесса формирования личности, "оно включает в себя не только проблемы здоровья, но и моральные, правовые, культурные и этические аспекты".25
|
|
|