От Эроса к сексуальности.
Подготовленный для печати текст доклада, прочитанного на конференции "Эрос и Логос"
(Феномен сексуальности в современной культуре).
Москва, Российский институт культурологии, 13-14 мая 2003 г.

От Эроса к сексуальности

Каждая отдельная страсть в изоляции от других страстей безумна; психическое здоровье можно определить как совокупность безумий. Каждая господствующая страсть порождает господствующий страх, страх ее неосуществления. Каждый господствующий страх порождает кошмар, иногда в форме открытого и сознательного фанатизма, иногда в форме парализующей робости, а иногда в форме бессознательного или подсознательного ужаса, который находит себе выход только в снах. Человек, который хочет сохранить психическое здоровье в опасном мире, должен собрать в собственном сознании Парламент страхов, каждый из которых будет в порядке очередности признан нелепым всеми остальными.

Бертран Рассел. Кошмары знаменитых людей

От философии к науке

Разговор об Эросе и Логосе неизбежно должен начаться с истории философии, в которой появились эти и связанные с ними категории. Но философский дискурс в той или иной степени всегда остается мифопоэтическим. Даже после того, как метафоры превращаются в метафизические понятия, они имеют смысл и значение только в системе других, столь же глобальных, категорий и оппозиций: Эрос и Логос, Духовность и Телесность, Эрос и Танатос, Любовь и Вожделение, Любовь и Дружба, Любовь земная и Любовь небесная и т.д. и т.п. Поиск конечных причин и «сущностей» (сегодня такой подход называется эссенциализмом) побуждает философов выводить человеческие чувства, свойства и отношения из космических природных сил, а используемые при этом понятия и термины не столько описательны, сколько морально-оценочны¹.

Однако, начиная уже с античности, отчасти внутри, а отчасти в противовес метафизическому дискурсу, возникает более приземленный аналитический дискурс, опирающийся на житейскую психологию, повседневный массовый опыт, а затем и на эмпирическую науку. В новое время этот процесс ускорился. С возникновением сексологии некоторые старые богословские оппозиции вытесняются новыми парадигмами и понятиями². Место низменной, недостойной серьезного внимания «похоти» занимает нейтральный биологический «половой инстинкт», который по мере его психологизации превращается в «сексуальное влечение», «либидо», «желание» и т.п. С одной стороны, психоанализ, а с другой – эмпирическая история, социология и антропология любви и сексуальности показали, что между этими явлениями существуют сложные, исторически изменчивые отношения.

Важный теоретико-методологический прорыв в этой области знания осуществил социальный конструктивизм, который подверг критическому анализу ее базовые понятия и доказал дискурсивный и реляционный характер пола и сексуальности. Наиболее радикально это сделал Мишель Фуко, который показал, что сексуальное желание не существует вне его осознания и символизации конкретными обществами и группами, борющимися за власть. За разными метафорами и определениями любви и сексуальности стоят не самостоятельные сущности, а разные стратегии социального контроля и регулирования человеческих действий и чувств.

Социологический язык не устраняет старых метафор и оппозиций, но старается ввести их в определенный социально-исторический контекст. По словам Зигмунта Баумана, «секс, эротизм и любовь связаны между собой, но существуют отдельно. Они едва ли могут обойтись друг без друга, но их существование проходит в непрерывной войне за независимость».³ Бауман принимает прекрасную метафору Октавио Паза: над первобытным огнем секса, зажженным природой задолго до первых шагов человечества, поднимается красное пламя эротизма, над которым трепещет и дрожит слабое голубое пламя любви. Без огня не было бы пламени, но в красном и голубом пламени, и даже в каждом из них по отдельности, заключено гораздо больше, чем в том огне, из которого они поднимаются. Но эту диалектику Бауман связывает с разными культурными стратегиями. В новое время «эротизм вынужден был оправдывать свое существование через сексуальную (репродуктивную) полезность, в то время как третий элемент – любовь – являлся желанным, но не слишком обязательным украшением… <> Во второй стратегии любовь признается единственным законодателем, а эротизму отводится образ ее прислуги, в то время как его связь с сексуальностью не одобряется или сводится к роли несущественного, даже если и приятного атрибута». А в обществе постмодернити эротизм провозглашает полную независимость как от секса (репродукции), так и от любви, объявляя себя самодостаточным: «желание не желает удовлетворения. Напротив, желание желает желания».⁴

Однако эмпирической науке недостаточно сформулировать проблему, она хочет ее расчленить, пощупать и измерить. В современном сексологическом, социологическом и психологическом дискурсе ведущая роль принадлежит таким оппозициям как пол и гендер, сексуальность и репродукция, удовольствие и интимность, желание и удовлетворенность, гомо= и гетеросексуальность, идентичность (= постоянство и стабильность) и перформанс (= игра, театральное представление), поведение и установки, виртуальные и реальные отношения и т. д. Вне социально-исторического контекста эти категории так же неопределенны, как Логос и Эрос, но их взаимодействие и тенденции их развития определяются не с позиций моральной философии, которая заранее точно знает, что хорошо и правильно, а с точки зрения эмпирически ориентированного знания.

Первые сексологические опросы появились в самом начале ХХ в. В середине ХХ в., начиная с Альфреда Кинзи, они стали более многочисленными, массовыми и методологически сложными⁵ , а в 1990-х годах поднялись на национальный уровень (национальные опросы проведены в США, Великобритании, Франции, Финляндии, Швеции и ряде других стран) и стали социологически репрезентативными. Наличие сопоставимых статистических данных позволяет отличать локальные тенденции от глобальных и оценивать исторические перемены сексуального поведения и ценностей не на глазок, а предметно. Опора на эти данные означает также, что за «человеком с улицы» признается право на собственные оценки и определения «нормальности», «плохого» и «хорошего» (хотя эти опросы, в свою очередь, воздействуют на массовое сознание).

Сексуальность и репродукция

По определению Всемирной Организации Здравоохранения, сексуальность – стержневой аспект человеческого бытия на всем протяжении жизни, от рождения до смерти. Она включает в себя пол, гендерные идентичности и роли, сексуальную ориентацию, эротизм, удовольствие, интимность и репродукцию. Сексуальность переживается и выражается в мыслях, фантазиях, желаниях, верованиях, установках, ценностях, действиях, ролях и отношениях. Все эти явления взаимосвязаны, но они не всегда переживаются и выражаются совместно и одновременно. Сексуальность зависит от взаимодействия биологических, психологических, социальных, экономических, политических, культурных, этических, правовых, исторических, религиозных и духовных факторов и является важным элементом не только личной, но и общественной жизни и культуры.⁶

Хотя это определение почти столь же всеобъемлюще, как древний Эрос, в нем нет ничего метафизического, его компоненты достаточно определенны, а тенденции исторического развития сексуальности допускают эмпирическую проверку.

Первый и самый важный сдвиг в сексуальном дискурсе, осуществленный в ХХ в. – отделение сексуального поведения и мотивации от репродуктивного (связанного с продолжением рода). Cлова «сексуальность» и «репродукция» до сих пор часто употребляют как синонимы, главным образом из соображений «приличия» и уважения к вкусам консервативных спонсоров и грантодателей, которые признают необходимость деторождения и репродуктивного здоровья, но хотели бы минимизировать «грязную» сексуальность. На самом деле это взаимосвязанные, но далеко не тождественные явления.

Первоначально, в филогенезе сексуальное удовольствие, вероятно, действительно возникло как стимул и вознаграждение за сложное и энергоемкое поведение, обеспечивающее размножение раздельнополых организмов. Однако в процессе эволюции, как это часто бывает, сексуальная функция и связанная с нею мотивация (поиск удовольствия), отделилась от репродуктивной и стала самоценной. Уже у высших животных сексуальность полифункциональна. Известно, что многие животные мастурбируют. Гомосексуальные контакты и привязанности достоверно описаны по крайней мере у 450 видов. Сексуальное поведение наших ближайших родственников - приматов связано не только с репродукцией и получением удовольствия, но и выполняет многообразные знаковые функции: установление и оформление иерархических отношений власти, поддержание системы внутригрупповых отношений, урегулирование конфликтов и т.п.

Сексуальное поведение человека еще более разнообразно. Чтобы понять разницу между сексуальным и репродуктивным поведением, индивиду достаточно сопоставить, сколько детей он сознательно, а не потому что «так получилось», зачал и произвел на свет, с тем, сколько раз на протяжении жизни и для чего он осуществлял те или иные сексуальные действия. Но поскольку репродуктивные аспекты сексуальности биологически первичны и социально наиболее важны (от них зависит сохранение и развитие вида и популяции), они всегда и везде подвергались самому тщательному и строгому социальному контролю и регулированию. Нерепродуктивным аспектам сексуальности культура уделяла значительно меньше внимания, а антисексуальные культуры считали их ненормальными и «противоестественными».

Этот взгляд унаследовала и ранняя сексология, считавшая биологически и культурно «нормальными» только такие сексуальные действия, которые способствовали или могли потенциально привести к зачатию (половой акт). Все прочие сексуальные действия и мотивы считались излишествами, рассматривались как нечто второстепенное и факультативное, как простая подготовка или завершение полового акта или даже как вредные и опасные «сексуальные извращения». Позже их стали называть сексуальными девиациями (отклонениями от нормы) или парафилиями (буквально – неправильное влечение). Лишь сравнительно недавно общественное сознание Запада приняло тот факт, что сама по себе сексуальность не направлена на деторождение, не нуждается в оправдании и является самоценной. В конце ХХ в. под мотивационное разделение сексуальности и репродукции была подведена и материальная база: эффективная контрацепция позволяет людям заниматься сексом, не опасаясь нежелательного в данный момент зачатия, а искусственное осеменение и генная инженерия сделали принципиально возможным «непорочное зачатие», без какого бы то ни было сексуального общения и даже личного контакта родителей. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), начиная с 1975 г., разграничивает понятия репродуктивного и сексуального здоровья . Репродуктивное здоровье охватывает медицинские проблемы, относящиеся к зачатию, беременности, родам и выхаживанию младенцев, а сексуальное здоровье помогает людям эффективно контролировать и наслаждаться своей сексуальностью. ВОЗ подчеркивает, с ексуальное здоровье - не просто отсутствие расстройств, дисфункций или болезней, а связанное с сексуальностью состояние физического, эмоционального, душевного и социального благополучия. Оно предполагает положительный и уважительный подход к сексуальности, свободный от принуждения, дискриминации и насилия, а также свободный доступ к сексуальной информации, образованию и медицинскому обслуживанию. Поскольку все эти явления тесно связаны с общим качеством жизни и правами человека, состояние сексуального здоровья неодинаково не только у разных индивидов, но и в разных странах. Это делает его социально-правовой проблемой. Всемирная Сексологическая Ассоциация на конгрессе в Валенсии (1997) приняла специальную « Декларацию сексуальных прав», где говорится, что сексуальность – органическая часть личности любого человеческого существа, а сексуальные права принадлежат к числу фундаментальных и всеобщих прав человека. К ним относятся:

1. право на сексуальную свободу, которая «включает возможность полностью выразить свой сексуальный потенциал, однако исключает все формы сексуального принуждения, эксплуатации и злоупотребления в любое время и в любых жизненных ситуациях»;
2. право на сексуальную автономию, телесную неприкосновенность и безопасность;
3. право на сексуальную интимность, чтобы никто не вторгался в сексуальные решения и действия личности, если только они не нарушают прав других лиц;
4. право на сексуальную справедливость и равенство, предполагающее свободу от любой дискриминации;
5. право на сексуальное удовольствие;
6. право на эмоциональное самовыражение;
7. право на свободное сексуальное общение, включая вступление в брак, развод и создание других ответственных сексуальных отношений;
8. право на свободный и ответственный репродуктивный выбор (иметь или не иметь детей, пользоваться средствами контроля за рождаемостью и т.д.);
9. право на сексуальную информацию, основанную на научных исследованиях;право на всеобъемлющее сексуальное образование;
10. право на охрану сексуального здоровья.⁷

Сексуальность или сексуальности?

Как и все прочие человеческие чувства и деятельности, сексуальность чрезвычайно вариабельна и многообразна. Мы говорим уже не о сексуальности, а о сексуальностях (во множественном числе). Распространенное в старой философии мнение, будто любовь всегда индивидуальна, тогда как «пол - область безличного в человеке, это власть общего, родового, проявление инстинкта рода» ⁸ , совершенно не соответствует представлениям современной науки. За метафизическим противопоставлением телесных и духовных переживаний стоят нормы антисексуальной религиозной морали. У некоторых авторов, обосновывавших это противопоставление, например, Отто Вейнингера и Зинаиды Гиппиус, теоретический конфликт усугублялся личной драмой, неспособностью к сексуальной самореализации вследствие собственного неосознанного или морально неприемлемого гомоэротизма. Сексуально-личностные предпосылки религиозного аскетизма прекрасно уловил Василий Розанов в «Людях лунного света»: "…Какое-то органическое, неодолимое, врожденное, свое собственное и не внушенное, отвращение к совокуплению , т.е. к соединению своего детородного органа с дополняющим его детородным органом другого пола. "Не хочу! не хочу!" - как крик самой природы, вот что лежит в основе всех этих, казалось бы, столь противоприродных, религиозных явлений"⁹.

Репрессивная сексуальная мораль означала, что одни люди навязывали другим неприемлемые для них правила поведения, которых сами моралисты зачастую не соблюдали. Отсюда – ироническое замечание Теодора Адорно: «Главное и единственное правило сексуальной морали – обвинитель всегда неправ»¹⁰. Современная этика, трактующая мораль не как сумму божественных предписаний, а как определенный, исторически изменчивый вид дискурса, допускает гораздо больше индивидуальных вариаций. Моральное регулирование и оценка сексуальных отношений не исчезают, но становятся более гибкими и реалистическими. Благодаря этому, с одной стороны, уменьшается разрыв между повседневной (бытовой) и официальной моралью и, следовательно, становится меньше лицемерия, а с другой - суживается круг морально оцениваемых явлений. Например, пол сексуальных партнеров и конкретные сексуальные техники (что именно люди делают в постели) постепенно становятся исключительно делом личного усмотрения. Но сужение сферы морального регулирования компенсируется более высокими требованиями к характеру взаимоотношений. Важнейшим критерием моральной оценки сексуальных отношений становится их добровольность, взаимное согласие партнеров, причем требовательность общества в этом отношении заметно повышается. Осуждению, а порой и юридическому преследованию, подвергается не только прямое сексуальное насилие, но и различные формы косвенного принуждения, на которые раньше не обращали внимания. Нетерпимость к сексуальному насилию и принуждению тесно связана с социальным равенством мужчин и женщин. Но при этом возникает ряд теоретических и научно-практических проблем – как разграничить настоящее насилие от условного, игрового, и можно ли устранить гендерную асимметричность в процессе ухаживания, сделать так, чтобы «да» всегда было «да», а «нет» - всегда «нет», или же некоторая неопределенность и непредсказуемость, будучи фактором риска, представляет собой неотъемлемый компонент флирта и любовной игры?

Споры вызывают и функции коммерческого сексуального обслуживания (проституции). В последней трети ХХ в. в странах Западной Европы он практически перестал выполнять функцию сексуальной инициации подростков и юношей, они делают это в своей собственной среде. Однако проституции остается прибежищем тех, кто по тем или иным причинам не может сочетать сексуальные отношения с любовными: секс без ухаживания, свобода от ответственности, анонимность, техническое разнообразие, возможность удовлетворить какие-то «неканонические», «странные» запросы, разновозрастность, секс вдали от дома, последнее убежище для несчастных, уродливых и больных, и т.д. Выработать единую стратегию и социальную политику относительно проституции западные общества в ХХ в. не смогли; две самые либеральные страны – Нидерланды и Швеция – в этом вопросе решительно расходятся.

Усложняются и сами понятия плюрализма и толерантности, которые сплошь и рядом имеют разные значения: «толерантность как безразличие», «толерантность как невозможность взаимопонимания», «толерантность как снисхождение», «терпимость как расширение собственного опыта и критический диалог», предполагающий «плюрализм как полифонию».¹¹.

Эмансипация сексуальности от репродукции означает реабилитацию нерепродуктивной сексуальности. Прежде всего это касается мастурбации , которую антисексуальные культуры обычно осуждали и считали противоестественной, а современная сексология признает вполне нормальной¹². Эта практика становится все более распространенной не только среди подростков, но и среди взрослых, состоящих в браке людей. Среди состоящих в браке от 10 до 19 лет финских мужчин доля мастурбирующих выросла с 1971 до 1999 г. в 5 раз; в 1999 г. факт мастурбации в прошлом месяце признали 66% холостых и 44% женатых мужчин¹³. Во французском национальном опросе 1992 г 67% мужчин и 72% женщин сказали, что никогда не испытывают по поводу своей мастурбации чувства вины, среди 18-19-летних мужчин так сказали 82%.¹⁴. Среди опрошенных в 1996 г. немецких студентов 77% мужчин и 86% женщин считали мастурбацию не заменой чего-то недостающего, а самостоятельной формой сексуального удовлетворения.¹⁵ Однако некоторые люди по-прежнему считают мастурбацию постыдной и видят в ней причину своих психосексуальных проблем и трудностей.

Все более популярными становятся разные формы орального секса . Интересно, что многие молодые люди вообще не считают такие действия сексуальными. Билла Клинтона обвинили во лжи за то, что он отрицал сексуальный характер своих отношений с Моникой Левински. Но 59% опрошенных в 1991 г. американских студентов также не считали орально-генитальный контакт «сексом». Среди опрошенных несколько лет спустя британских студентов оральное стимулирование гениталий считают «сексом» только 33%, а мануальное (мастурбация) – 18% опрошенных.¹⁶

Важная особенность современной сексуальной культуры – обусловленная общим ростом социальной терпимости, ослаблением гендерной биполярности и эмансипацией сексуальности от репродукции нормализация гомосексуальности , которая означает а) ее декриминализацию, отмену уголовных преследований; б) депатологизацию, отказ от диагноза, признающего гомосексуальность болезнью; в) признание за ее носителями всех обычных гражданских прав. Хотя гомофобия и дискриминализация людей по признаку их сексуальной ориентации остается серьезной социально-политической проблемой, по данным массовых национальных опросов, в последние 30 лет наблюдается заметный рост терпимости к однополой любви, особенно среди молодых (18-24 года) и более образованных людей, а также увеличение числа мужчин и особенно женщин, которые признают, что испытывали сексуально-эротическое влечение к лицам собственного пола (чаще всего в юности).¹⁷.

Новые социальные проблемы

Расширение сферы сексуальной свободы тесно связано с макросоциальными процессами и порождает много новых проблем .. Эффективная контрацепция позволяет людям сознательно контролировать собственную рождаемость, но одновременно способствует постарению населения, в некоторых случаях возникает даже угроза депопуляции (вместо привычного перенаселения). Достижения медицины, особенно сексофармакологии (препараты типа виагры), существенно расширяют возрастные рамки сексуальной активности , позволяя людям испытывать сексуальные радости чаще и дольше, чем было в недавнем прошлом. Биологические причины мужской импотенции и женской аноргазмии оказываются преодолимыми, поддающимися коррекции. Но чтобы продолжать сексуальную жизнь даже в преклонном возрасте, нужно заботиться о поддержании не только потенции, но здоровья, красоты и культуры тела в целом, причем это в равной мере касается мужчин и женщин. Современный культ молодого и красивого тела порождает новые тревоги и психологические расстройства (например, болезненное желание похудеть, anorexia nervosa, которая раньше была исключительно женским расстройством, в конце ХХ в. стала все чаще появляться у молодых мужчин). Но одновременно он стимулирует заботу о здоровье и соблюдении правил личной гигиены, что способствует долголетию. Однако это возможно только при достаточно высоком уровне благосостояния и общественного здравоохранения. Бедные и необразованные слои населения (и целые общества) остаются также сравнительно сексуально обездоленными. В недавнем прошлом сексуально поведение чаще всего рассматривалось в контексте брачно-семейных отношений. Сопоставление брачной, добрачной и внебрачной сексуальной активности и сегодня остается существенным. Вопреки предсказаниям радикалов, моногамный брак и юридически неоформленные постоянные партнерские отношения (сожительства) отнюдь не отмирают. Как показывает Всемирное исследование ценностей, граждане постиндустриальных обществ считают частную жизнь важнее политической. Когда в 1990 году население 43 стран опрашивали, какая сфера жизни для них самая важная, первое место – 83% - заняла семья. Хотя "постматериалисты" значительно терпимее "материалистов" относятся к разводу, аборту, внебрачным связям и проституции, они отнюдь не поддерживают идею отмирания брака и семьи, что же касается заботы о детях, то ее ценность возрастает. В 1990-х годах выросло число людей, согласных с тем, что "для счастливого детства ребенок нуждается в доме, где есть и отец и мать". Вообще "детские" и семейные ценности явно находятся на подъеме¹⁸. Это связано с изменением понимания качества жизни. По всем социологическим опросам, женатые люди больше удовлетворены жизнью, чем одинокие. Большинство людей считают совместную жизнь с постоянным сексуальным партнером наиболее близкой к идеалу (и фактически основная часть сексуальной активности приходится на стабильные партнерские отношения). Однако сами семейные ценности дифференцируются, на первый план выходят качественные показатели субъективного благополучия. Традиционный брак является достаточно жестким социальным институтом, а современные партнерства и браки тяготеют к тому, чтобы быть «чистыми» (термин А. Гидденса), самоценными отношениями, основанными на взаимной любви и психологической интимности, независимо от способа их оформления. Такие отношения значительно менее устойчивы, чем нерасторжимый церковный брак и даже основанный на общности имущественных интересов буржуазный брак по расчету. Это означает неизбежное увеличение числа разводов и связанных с ними социально-психологических проблем. Актуальной задачей общества становится не только укрепление семьи, но и повышение культуры развода, от недостатка которой больше всего страдают дети. Иногда те же самые процессы, которые порождают болезненные проблемы, содержат в себе средства их смягчения (например, психологическая травма, причиняемая ребенку разводом родителей, смягчается осознанием того, что это явление массово, ты не один в таком положении).¹⁹ Типичная форма сексуального партнерства у современных молодых людей - так называемая серийная моногамия, когда человек живет одновременно только с одним партнером /партнершей, но эти отношения продолжаются не всю жизнь, а только какой-то более или менее длительный отрезок времени. Эта установка противоречит, с одной стороны, идее пожизненного брачного союза, а с другой – леворадикальным идеям о ненужности института брака и супружеской верности вообще. Отношение серьезных социологов к серийной моногамии сначала было ироническим, казалось, что она может существовать только в молодежной среде и при отсутствии детей. Но последние десятилетия показали, что подобная практика, нравится нам это или нет, в городской среде становится все более распространенной, а связанные с нею социальные издержки могут быть компенсированы. Это ставит новые задачи перед государством и системами социального страхования. Установка на возможную временность сексуального партнерства производна от высокой социальной мобильности, которая делает любые социальные идентичности и принадлежности (профессиональные, территориально-этнические, конфессиональные и т.д.) более изменчивыми и сменными. Это создает ситуацию ненадежности и неопределенности, но одновременно увеличивает степень индивидуальной свободы и вытекающей из нее ответственности. «Ответственное партнерство» и «ответственное родительство» - важнейшие социально-нравственные императивы современного общества.

Сексуальность и молодежь

Сексуальная революция ХХ в. затрагивает прежде всего и больше всего молодежь²⁰. Произошедшее в 1960-70-х годах (в некоторых странах этот процесс продолжается) повсеместное заметное снижение возраста сексуального дебюта (у женщин – минимум на два года) и автономизация подростковой и юношеской сексуальности от внешних форм социального контроля (со стороны родителей, школы, церкви и государства) создает множество опасных ситуаций, прежде всего – нежелательных беременностей, абортов и заражения инфекциями, передаваемыми половым путем (ИППП), последнюю угрозу сделал особенно серьезной СПИД. В 1970-х годах раннее начало сексуальной жизни повсеместно коррелировало с различными антинормативными и девиантными поступками (плохая успеваемость, пьянство, хулиганство, конфликты с учителями и родителями и т.д.). В дальнейшем в развитых европейских странах эта взаимосвязь ослабела. Хотя раннее начало сексуальной жизни и сейчас нередко сочетается у подростков с проблемным поведением и стремлением скорее повзрослеть, проявление и последствия этого зависят как от индивидуальных особенностей подростка, так и от социальных условий его развития. Особенно важное значение в этой связи приобрело сексуальное образование. Сексуальность – такая же важная и не менее сложная сфера жизнедеятельности, чем труд. В патриархальном обществе соответствующие правила поведения, среди которых преобладали запреты, передавались из поколения в поколение главным образом путем личных контактов. Городская цивилизация сделала этот способ передачи информации недостаточным и неэффективным. Современные юноши и девушки начинают сексуальную жизнь значительно раньше, чем это делали их родители, бабушки и дедушки, и в более разнообразных формах. Отсутствие у молодежи надлежащего сексуального образования – сегодня любой практической деятельности должно предшествовать обучение – неизбежно порождает множество социально опасных и нежелательных последствий.

Отсюда – растущее внимание к этой теме мирового (и не только медицинского) сообщества. Сексуальное образование было самой популярной темой ХVI Всемирного сексологического конгресса в Гаване (март 2003 г.), ей было целиком посвящено больше 23 сессий и симпозиумов, с огромным числом докладов, плюс к тому – 9 симпозиумов, посвященных подростковой и юношеской сексуальности ²¹.

Как и сексуальная культура в целом, сексуальное образование направлено не только на то, чтобы избежать каких-то опасностей, но и на то, чтобы сделать жизнь более красивой и приятной. Несмотря на все усилия фундаменталистов, для современного человека «эротика» уже не является ругательным словом, сексиндустрия составляет существенную часть любой развитой экономики, а сексуальные образы и символы широко используются в рекламе и массовой культуре. Чтобы ориентироваться в море новых сексуальных товаров и услуг, людям также необходима профессиональная помощь. При этом спрос рождает предложение, а оно, в свою очередь, формирует потребности и рынок. Одними только запретительными мерами тут не обойтись.

Женская сексуальная революция

Сдвиги в сексуальной культуре неразрывно связаны с изменениями в системе гендерного порядка. Главным субъектом и агентом этих изменений являются женщины, которые шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что, естественно, сопровождается их психологическим самоизменением и изменением их коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Многие традиционные различия мужского и женского, привычно ассоциирующие с половым диморфизмом, ослабевают и перестают быть обязательной социальной нормой, открывая дорогу появлению индивидуальных вариаций, которые могут быть вообще не связаны с полом.

Этот процесс, распространяющий и на сексуальные отношения , имеет причины двоякого порядка. С одной стороны, идея равенства прав и обязанностей полов в постели производна от экономической независимости женщин и принципа их социального равенства с мужчинами. С другой стороны, росту сексуальной активности женщин способствует женская гормональная контрацепция , которая освобождает их от привычных репродуктивных страхов и даже потенциально изменяет соотношение мужской и женской власти в вопросах репродукции. Сексуально образованная женщина сегодня может решать эти вопросы даже без согласия и без ведома мужчины. Сравнительно-исторический анализ динамики сексуального поведения, установок и ценностей за последние полстолетия показывает повсеместное резкое уменьшение поведенческих и мотивационных различий между мужчинами и женщинами в возрасте сексуального дебюта (в Скандинавских странах, Нидерландах и Северной Германии девушки теперь начинают сексуальную жизнь раньше, чем их сверстники-юноши) , числе сексуальных партнеров, проявлении сексуальной инициативы, отношении к эротике и т.д. Разумеется, конкретное положение в разных странах и социальных средах неодинаково. В развивающихся странах юноши по-прежнему приобретают сексуальный опыт значительно раньше, чем их сверстницы²². Но эти вариации зависят не столько от уровня социально-экономического развития, сколько от достигнутого социального равенства полов. Однако последствия этих процессов противоречивы. Хотя традиционная поляризация мужской и женской сексуальности корректируется принципами основанного на взаимном согласии партнерского секса, мужская сексуальность остается более экстенсивной, предметной, не связанной с эмоциональной близостью, переживаемой не как отношение, а как завоевание и достижение. Почти каждый юный Вертер по-прежнему втайне завидует Дон Жуану. Многие юноши ассоциируют взрослость с началом сексуальной жизни, «мужественность» с потенцией, а ее реализацию – с агрессией и насилием. С этим связано обострение старых и появление новых психосексуальных проблем. То, что женщины лучше мужчин осознают и вербализуют свои сексуальные потребности, создает для мужчин такие трудности как исполнительская тревожность. Cовременные молодые женщины ожидают от своих партнеров не только высокой потенции, но и понимания, ласки и нежности, которые в прежний мужской джентльменский набор не входили. Соотношение половых (биологически обусловленных) и гендерных (социально-сконструированных) различий мужской и женской сексуальности остается теоретическим спорным. Сексуальное раскрепощение женщин везде и всюду способствует росту их сексуальной активности и удовлетворенности, уменьшает фригидность и т.д. Но женские сексуальные потребности и способы их удовлетворения существенно отличаются от мужских.

В глобальном исследовании фирмы Пфайзер (26000 респондентов старше 40 лет 28 стран) отсутствие сексуального интереса признали 18% мужчин и 29% женщин²³. По данным финляндского национального опроса 1992 г., отсутствие сексуального желания в разных возрастных группах признали от 5 до 20% мужчин и от 15 до 55% женщин²⁴. В Петербурге, по данным репрезентативного опроса 1996 г. , отсутствие или редкость сексуального удовольствия признали 5% мужчин и 36% женщин²⁵.

Каково соотношение социально-культурных и индивидуально-типологических факторов этих различий, мы не знаем.

Мы такие разные

Я уже говорил о методологической сомнительности противопоставления «индивидуальной» любви «безличному» половому влечению. Индивидуальные предпочтения существуют не только на уровне личности, но и на уровне организма. Половое влечение и эротика соотносятся друг с другом как голод и аппетит. С голоду человек может есть все, что угодно, но при нормальных условиях проявляются индивидуальные предпочтения, которые у одних развиты слабо, а у других сильно. Это верно и относительно сексуальности, причем избирательность распространяется на все элементы сексуального сценария - с кем, что, как, где и когда мы хотим, можем или должны делать.

Признание права личности на сексуальную самореализацию автоматически предполагает индивидуальность. Разброс потребностей и способов их удовлетворения в этой сфере жизни исключительно велик. Это проявляется уже в уровне сексуальной активности (количество сексуальных эксцессов, сношений).

По данным крупнейшего сексологического опроса (10.000 респодентов ) в 1990-х гг. в среднем на одного взрослого американца приходилось 58 сношений в год. Однако за средними цифрами стоит огромное неравенство . На долю 15% американцев приходится половина, а на долю 48% – 85% всех сексуальных контактов! Каждый пятый взрослый американец вообще не имел секса за последний год, зато каждый двадцатый занимался им чаще 3 раз в неделю. Сексуальное неравенство в США значительно больше, чем имущественное.²⁶.

Что стоит за этими цифрами? Во-первых, половые и возрастные различия. Во-вторых, социальное неравенство, неодинаковые материальные возможности, один может усилить собственную сексуальную привлекательность и восполнить то, чего ему недостает, а другой нет. В-третьих, биологические различия : состояние здоровья, общий энергетический и гормональный потенциал (то, что иногда называют половой конституцией). В-четвертых, разница мотивационных систем личности.

Сексологические исследования давно установили, что люди обладают разным потенциалом сексуальных потребностей и способностей, причем разброс их, будь то возраст появления и угасания либидо, количество партнеров и сексуальных эксцессов и т.д. очень велик. Любые попытки установления количественных нормативов сексуальной активности заведомо ненаучны и неизбежно становятся прокрустовым ложем для каждого, кто чем-то отличается от статистически среднего, т.е. для большинства людей.

Еще сложнее обстоит дело с качественными параметрами. При всей гениальности З.Фрейда и плодотворности его интуиции, многие положения созданной им мифологии никогда не были и не могли быть доказаны. Выведение всех эмоциональных потребностей человека из либидо - простой антитезис репрессивной антисексуальной культуры. Чем строже табуируется сексуальность, тем больше сфера подавленного и неосознанного, проявляющегося в неврозах и психосоматике (перечитайте эпиграф Рассела к этой статье). Но является ли такое положение всеобщим? Разные индивиды всюду и везде имеют не только количественно неодинаковый уровень сексуальных потребностей, но и качественно разные, не сводимые друг к другу, иерархии личных жизненных ценностей. Сублимация, замещение одного мотива другим – дело вынужденное и культурно-специфическое. Для классической протестантской этики человек, которого сегодня назвали бы трудоголиком, - явление нормальное и даже положительное, а того, кто увлечен сексом, считали нездоровым и опасным маньяком. Сексуально активная женщина тем более была моральным уродом, что не могло не накладывать отпечаток на ее самосознание и самоуважение. Социальная терпимость «расколдовывает» сексуальность, но одновременно делает ее обыденной и будничной. Наряду с положительными эмоциями, сексологи описали феномен сексуальной скуки , которая не связана с психофизиологическими трудностями и чаще всего поражает молодых мужчин²⁷.

Психология любви

Научная психология не признает монизма. Как и обыденное сознание, она понимает, что мотивационные системы различны и многовершинны. Один мужчина добивается богатства и власти, чтобы иметь много женщин и секса, а для другого секс и женщины – лишь средство вызвать зависть у других мужчин, показать им, какой он могучий и сильный. Один мужчина любит «женщин вообще», другому нужна одна-единственная Маша, третий любит не женщин, а мужчин, а четвертому главное удовольствие доставляет не секс, а работа или спорт. Так же многообразны и женские типы. Можно ли свести это все к общему знаменателю и создать единую для всех формулу счастья или достаточно дать людям возможность выбора? Проблематично и соотношение любовных и сексуальных переживаний . Посюсторонность любовных переживаний и их нетождественность сексуальным и дружеским чувствам, доказаны психофизиологически. В 2002 г. английские нейробиологи Андреас Бартельс и Семир Зеки, а вслед за ними американский психолог Элен Фишер c помощью магнитно-ядерного резонанса сканировали состояние мозга группы влюбленных студентов, в то время как им показывали фотографии их возлюбленных. Выяснилось, что любовные переживания сопровождаются активацией участков мозга, содержащих повышенную концентрацию рецепторов допамина, химического вещества, вызывающего состояние эйфории, страстного желания и одержимости, которым сопутствуют активация внимания и краткосрочной памяти, гиперактивность, уменьшение потребности в сне и пище. При этом нейрофизиологическая реакция на образ любимого отличается как от реакции на образы друзей и других близких людей, так и от таких, сходных по типу, эмоциональных переживаний как сексуальное возбуждение, чувство счастья или эйфория, вызванная кокаином.²⁸

Но любовные переживания не сводятся к психофизиологическим реакциям. Моралисты часто противопоставляют единственную, настоящую любовь на всю жизнь поверхностному увлечению, похоти и т.п. Увы! Сила, эмоциональная тональность и длительность любовных переживаний тесно связаны с типом личности субъекта²⁹.

Американский психолог Д. А. Ли еще в 1970-х годах теоретически выделил 6 разных «цветов», или стилей любви, каждому из которых соответствует определенная система чувств и установок³⁰. Три первичных, изначальных цвета — эрос, страстная любовь-увлечение, людус, любовь-игра, целью которой является удовольствие, и сторге, теплая и спокойная любовь-дружба. Из сочетания первичных цветов формируются три вторичных стиля. Из смешения эроса и людуса рождается мания, любовь-одержимость, делающая человека полностью зависимым от объекта страсти. Сочетание людуса и сторге дает рассудочную, основанную на рациональном выборе прагму, а. из смешения эроса и сторге возникает агапе , бескорыстная любовь-самоотдача, когда любящий стремится не обладать любимым, а раствориться в нем.

Сами по себе эти понятия были известны еще Аристотелю. Но вместо того чтобы спорить, какая любовь «настоящая», современные психологи выработали ряд тестов и измерили с их помощью любовные установки 800 молодых людей. Оказалось, что разные цвета любви можно эмпирически разграничить и за ними стоят определенные психологические различия. Например, любовные переживания и установки молодых мужчин содержат больше «эротических» и «людических» компонентов, тогда как у женщин сильнее выражены элементы «сторге», «мании» и «прагмы». Самоотверженная «агапе» представлена у мужчин и женщин одинаково³¹.

Многие тонкие градации сексуально-эротических переживаний, например, удовольствия и наслаждения , различению которых придавал большое значение Ролан Барт, еще ждут своей психологической операционализации. Слабо разработано понятие сексуальной интимности. Но сделанного психологами достаточно, чтобы понять, что наука, как и искусство, не собирается изобретать всеобъемлющую, обязательную для всех «формулу любви».

Клубничка на березке

Как выглядит на фоне сексуальной революции ХХ в. Россия? Традиционная русская сексуальная культура, особенности которой я подробно рассматривал в другом месте, ³² всегда отличалась крайней противоречивостью, как на бытовом, так и на символическом уровне. Жесткий патриархатный порядок, логическим завершением которой была пословица «не бьет - не любит», плохо сочетается с женственным национальным характером и синдромом «сильной женщины». Откровенный крестьянский натурализм, не знающий закрытости и интимности, соседствует с суровым внемирским православным аскетизмом. Разобщенность телесности и духовности проявляется и в языке, и в телесном каноне, и в представлениях о любви. Изощренная матерщина и иное сквернословие соседствуют с отсутствием высокой эротической лексики. Это усугубляется сословными и классовыми контрастами. Начиная, как минимум, с ХVII века, все цивилизационные процессы в России проходили во взаимодействии с Западом, воспринимались как европеизация и вестернизация и вызывали противоположные чувства. Одни видели в них прогрессивную индивидуализацию и обогащение жизненного мира, а другие – разложение и деградацию национальной культуры. Всевластие бюрократического государства и отсутствие четкого разграничения публичной и частной жизни затрудняло формирование автономных субкультур, являющихся необходимой предпосылкой сексуального, как и всякого другого, плюрализма и терпимости. Отношение к сексуальности и эротике в России всегда было политизировано и поляризовано, а реальные проблемы частной жизни при этом нередко терялись. Тем не менее, в России ХIХ – начала ХХ в. происходили принципиально те же процессы, что и в Европе, и обсуждались они в том же интеллектуальном ключе. Особенно важную роль в развитии русской сексуально-эротической культуры сыграл Серебряный век. Октябрьская революция прервала это поступательное развитие. Декадентская эротика была чужда рабоче-крестьянским массам, а большевистская партия видела в неуправляемой сексуальности угрозу своей идеологии тотального контроля над личностью. Столкнувшись уже в 1920-х годах со сложными социально-демографическими и социально-медицинскими проблемами (дезорганизация брачно-семейных отношений, рост числа нежелательных беременностей и абортов, распространение проституции, ЗППП и т.д.) и не сумев разрешить их цивилизованным путем, Советская власть в 1930-х гг. обратилась к репрессивным, командно-административным методам (рекриминализация гомосексуальности, запрещение коммерческой эротики, ограничение свободы развода, запрещение искусственных абортов и т.д.) Идеологическим оправданием этой политики была уникальная большевистская сексофобия («у нас секса нет»), с резко выраженной анти-буржуазной и анти-западной направленностью. С помощью репрессивных мер вся сексуально-эротическая культура - эротическое искусство, научные сексологические исследования и какое бы то ни было сексуальное просвещение - в СССР была выкорчевана. Люди черпали знания из рассказов старших, личного опыта, классической литературы (например, Мопассана) и старых книжек, вроде «Полового вопроса» А. Фореля (с предисловием Л. Троцкого!), да и те большей частью лежали на спецхране. Недаром Васисуалий Лоханкин вынес из горящей квартиры лишь одеяло и любимую книгу «Мужчина и женщина». Яркие выдержки из сексуальных автобиографий представителей «поколения умолчания» (1926 -1944 годов рождения) приводит Анна Роткирх.³³. Так продолжалось до середины 1960-х годов. Официально провозглашенные цели этой политики – укрепление семьи и нравственности и повышение рождаемости, разумеется, не были достигнуты. Вместо повышения рождаемости страна получила рост числа подпольных абортов, а как только аборты были легализованы – заняла по этому показателю первое место в мире. Запрещение легального сексуально-эротического дискурса неизбежно низводит человеческую сексуальность до уровня немой, чисто физиологической, активности, делая ее не только примитивной, но и социально опасной и непредсказуемой. Уже в начале 1960-х гг., как только репрессивный режим ослабел, сексуальный дискурс стал возрождаться. При этом выяснилась не только чудовищная отсталость страны, но и то, что, несмотря на все репрессии и социальную изолированность от Запада, главные тенденции динамики сексуального поведения в СССР были те же, что и там, - снижение возраста сексуального дебюта, эмансипация сексуальной мотивации от матримониальной, рост числа разводов, добрачных и внебрачных зачатий и рождений, повышение интереса к эротике, ресексуализация женщин и т.д. В том же направлении эволюционировали и сексуальные ценности россиян, причем сдвиги в этом направлении начались не в эпоху перестройки и гласности, а уже в 1960-х и особенно 1970-х годах.³⁴. Молодежь 1990-х годов только продолжила этот процесс.

Россия и Запад

Отличие России от Запада заключается не в направлении развития, а в его хронологических рамках и в степени осознания обществом происходящих перемен. По данным российско-финского исследования 1996 г., сексуальное поведение и ценности петербуржцев середины 1990-х годов напоминают те, которые существовали в Финляндии в начале 1970-х годов, на пике сексуальной терпимости. В России либерализация сексуальной морали приняла форму коммерциализации сексуальности, в сочетании с махровым сексизмом и традиционализмом, особенно когда речь заходит о правах женщин. Сексуальные установки и ценности россиян неоднозначны. В одних вопросах они скорее либеральны, а в других консервативны. Вопреки утверждениям об извечном исключительном целомудрии российских женщин и в полном соответствии с историческими данными, отношение россиян к добрачному и внебрачному сексу весьма либерально.. При сравнении в 1994 г. сексуальных установок населения 24 стран, россияне (было опрошено 1998 человек, из них 64% - женщины, средний возраст - 41 год) опередили всех остальных по готовности принять и оправдать внебрачные связи (их категорически осудили только 36% опрошенных, а 17% признали допустимыми при всех условиях).³⁵. Сравнив две сходные выборки молодых специалистов, по 250 человек в каждой, с интервалом в 20 лет (1969 и 1989), С.И. Голод нашел рост не только терпимости к внебрачным связям, но и увеличения количества таких связей, особенно у женщин. Доля женщин, признавших, что они сами имели внебрачные связи, выросла с одной трети в 1969 до половины в 1989 году; та же тенденция среди мужчин: в 1969 г. наличие внебрачных связей признали меньше половины, а в 1989 г. — свыше трех четвертей женатых мужчин.³⁶ . Терпимость к супружеской неверности подтвердило и сравнительное исследование установок и поведения финнов, эстонцев и петербуржцев: временную супружескую неверность сочли допустимой 51% питерских мужчин (по сравнению с 20% финнов и эстонцев), а наличие реальных «параллельных связей» признали почти половина женатых питерцев и только треть финнов и эстонцев³⁷. О прагматическом отношении к любви, браку и сексу свидетельствует и сравнительное исследование «стилей любви» американских, японских и русских студентов. Ученые спрашивали университетских студентов: «Согласились ли бы вы вступить в брак с ч0еловеком, в которого вы не влюблены, если он обладает всеми остальными желаемыми вами качествами?» Ответить можно было только «да» или «нет». Авторы ожидали, что только индивидуалистически воспитанные американцы будут непременно требовать любви , а русские и японцы будут более практичными. Но оказалось, что для японцев любовь почти так же важна, как и для американцев, мало кто из них готов вступить в брак без любви. Российские мужчины оказались лишь слегка более прагматичными, чем остальные; жениться без любви готовы 30% опрошенных. Зато русские женщины преподнесли сюрприз: выйти замуж без любви готовы 41% опрошенных!³⁸. Заметно выросла за последние 10 лет терпимость к добрачным связям. При опросе ВЦИОМ (март 2002 г). репрезентативной выборки населения Москвы от 20 до 45 лет, на вопрос: «Как вы считаете, это нормально, допустимо – заниматься сексом до вступления в брак?» утвердительно ответили 83% опрошенных. В опросах 1993 и 1994 гг. цифры были ниже. В оценке подросткового (до 16 лет) секса россияне стоят на среднем мировом уровне, но ближе к либеральному полюсу, а в оценке гомосексуальных отношений – в консервативной части спектра. Существенное различие России от Запада касается уровня осознанности происходящих процессов. В демократических c транах Запада сдвигам в сексуальном поведении предшествовали сдвиги в социальных установках, которые выражались и обсуждались публично. В России на бытовом уровне дело обстоит так же (иначе просто не бывает). Однако цензурные запреты (раньше) и отсутствие профессионального дискурса (теперь) блокируют осознание этих сдвигов, которые из-за этого кажутся неожиданными и катастрофическими, а порой, усугубленные неправильной государственной политикой, и на самом деле становятся таковыми. Прежде всего это касается подростковой сексуальности . Динамика и структура сексуальной активности российских городских подростков вполне сравнима с тем, что происходит в остальном мире. По данным наших опросов, в 1993 г., в 16 лет первый половой акт пережили 38% мальчиков и 25% девочек, в 1995 г. эти цифры выросли до 50% и 33%³⁹. Менее социально и психологически ответственные некоитальные контакты начинаются гораздо раньше и распространены значительно шире. Снижение возраста сексуального дебюта («В каком возрасте вы начали половую жизнь?») убедительно демонстрирует московский опрос ВЦИОМ (март 2002). В младшей возрастной группе (от 20 до 30 лет) средний возраст этого события составил 16.6 , а в старшей (от 31 до 45 лет) – 17.8 лет. Более конкретно, среди 20-30 летних начали половую жизнь до 16 лет 26.5%, в 16-17 лет - 35.6%, итого до 18 лет – 62%, старше 18 лет - 28%. У 31-45-летних картина иная: до 16 лет сексуальную жизнь начали 16.5%, в 16-17 лет - 17.4%, итого до 18 лет – 34%, старше 18 лет - 53%. Если бы мы сравнили сексуальный опыт и ценности сегодняшних подростков с опытом их дедушек и бабушек, разница была бы гораздо больше. Сами по себе эти цифры не сенсационны и вполне сопоставимы с западными. По данным Британского национального опроса 2000 г. , 30% 16 -19-летних мужчин и 26% женщин этого возраста пережили первый коитус еще до наступления 16 лет, средний возраст сексуального дебюта в этой подгруппе – 16 лет.⁴⁰. Средний возраст сексуального дебюта в странах Восточной Европы за последние десятилетия также снизился. В начале 1990-х г. он колебался у юношей от 15.1 лет (в Хорватии) до 15.7 лет (в Чехии и Сербии), а у девушек – от 15.5 (в Польше) до 16.3 лет (в Сербии)⁴¹. По новейшим польским данным, средний возраст сексуального дебюта у юных поляков снизился и в 2001 г. составляет у 15-16-летних девочек - 15.11, а у мальчиков – 14.67 лет⁴².

Однако в России эти сдвиги происходят в крайне неблагоприятной социально-экономической обстановке и на фоне низкого уровня сексуальной культуры, включая отсутствие систематического сексуального образования детей и молодежи. Необходимость в нем осознана давно. По данным общенационального опроса ВЦИОМ в 1994 г., 81% взрослых выступали за введение полового просвещения в образовательных учреждениях для 14-16-летних подростков, только 10% были против. Такие же результаты давали многочисленные выборочные опросы школьников, учителей и родителей. Однако политически и методически неподготовленная попытка Министерства образования инициировать в 1996 г. при поддержке ООН экспериментальный проект такого рода провалилась.

Против идеи сексуального просвещения начался и продолжается инициированный РПЦ и КПРФ форменный крестовый поход под анти-западными лозунгами⁴³.

Дело изображается так, будто за пропагандой безопасного секса и контрацепции стоят западные спецслужбы, желающие не только деморализовать, но и физически истребить российский народ. В этом походе приняли участие и некоторые деятели культуры, медицины и педагогики. Не только школьники, но даже студенты медицинских и педагогических вузов не получают никакого сексологического образования.

Идеологически сексуальная контрреволюция – всего лишь один из элементов консервативного сознания, растерявшегося перед лицом быстрых, драматических и часто нежелательных социальных перемен и пытающегося найти точку опоры в историческом прошлом. Психологически это вполне понятно. Многие достойные и уважаемые люди старших поколений сегодня склонны искренне отождествлять «хорошее» и «правильное» с «традиционным». Но исторические традиции так же противоречивы, как современность. Традиционализм стремится вернуть к жизни не реальное, а воображаемое, идеализированное прошлое.

Уваровская троица – «православие, самодержавие и народность» так же несозвучна ХХI веку, как Домострой. Новые проблемы не могут быть решены старыми средствами, а их замалчивание или умаление приносят обществу только вред.

Если слепой ведет слепого…

Бесплотный командно-административный «логос», дитя советского тоталитаризма, стремится заставить россиян размножаться ( не столько из любви к детям, сколько ради «национальной безопасности», чтобы было кому служить в армии и работать) и одновременно пытается ограничить их сексуальные права и свободы, которые ассоциируются только с отрицательными явлениями. Сексологическая безграмотность, вкупе с авторитаризмом и популизмом, побуждают российских политиков бороться не с издержками и опасностями сексуальной революции, а с сексуальностью как таковой.

Страстное желание и голубая мечта многих депутатов Государственной Думы – запретить что-нибудь (а еще лучше – все сразу!) сексуальное: порнографию, продукцию сексуального характера, «удовлетворяющую потребности, связанные с сексуальным влечением», мужскую и женскую гомосексуальность, проституцию, мастурбацию, любые изображения обнаженного тела, сексуальное просвещение и вообще все, что «вызывает у подростков сексуальное возбуждение».

Депутаты не понимают, что запреты могут быть эффективными только в составе конструктивной социальной политики и с учетом возможностей правоохранительной системы. Если российская юстиция не в состоянии обеспечить сексуальную безопасность детям моложе 14 лет, то повышение легального возраста согласия до 16 лет, даже если бы это было целесообразно, может только повысить уровень правового беспредела и коррупции. Ссылки на зарубежный опыт часто фактически неверны или не учитывают социального контекста. Когда я читаю, что одни депутаты хотят, по примеру Голландии, легализовать проституцию, а другие предлагают, по примеру Швеции, полностью запретить ее и сажать в тюрьму ее клиентов, невольно вспоминаются слова из старого анекдота: «Генацвале, где мой дом, где Кура?!»

На местах еще страшнее. Чего стоит организованная «Идущими вместе» уличная компания и формальное обвинение в порнографии писателя Владимира Сорокина? В стране возрождаются и культивируются мастурбационные страхи, в Петербурге состоялся даже судебный процесс по этому поводу, где представителем истца выступал священник, а информационную поддержку оказывали журналисты «Российской газеты» и «Медицинской газеты», которая опубликовала отчет об этом, поистине историческом, событии под элегантным названием «На этот раз онанистам дали в глаз»⁴⁴.

Карельские законодатели пошли еще дальше, предложив запретить преподавание в школе анатомии и физиологии: «Представьте, приходит девочка из школы и говорит, что сегодня на уроке биологии им учительница рассказывала о физиологических особенностях мальчиков… Это произошло в знакомой мне семье. Они люди верующие, ни о чем такому них говорить не принято. Девочка не знала, куда деваться от стыда». По словам инициатора депутатского запроса, идея сексуального образования «целенаправленно внедряется с Запада, чтобы повлиять на демографическую ситуацию в России, которая и так ужасает»⁴⁵. Между прочим, американские фундаменталисты в 1969 г. утверждали, что сексуальное просвещение – «грязный коммунистический заговор, направленный на подрыв духовного здоровья американской молодежи».

Кто расплачивается за это воинствующее средневековое мракобесие? Прежде всего, конечно, подростки. Все проведенные в стране исследования показывают чудовищное невежество в вопросах сексуальности. По данным опроса (2001 г.) 1600 школьников 10-11 классов из 41 школы Дмитрова, Мурманска, Мытищей, Пскова и Таганрога, только 15% матерей и 4% отцов говорили с детьми на «сексуальные» темы, да и то между делом. Школу как важный источник сексуальной информации назвали лишь 7% опрошенных.. Большую часть информации о сексуальной жизни подростки получают из книг и журналов (53%), телевидения и радио (38% ), от друзей (33%) и от собственных любовников (35%)⁴⁶. Информация эта случайна и во многом недостоверна.

В отличие от западных стран, на нашем телевидении нет ни одной просветительской программы, а в российском Интернете - ни одного специального сайта для подростков, где они могли бы получить информацию по волнующим их вопросам, начиная с «правильных» размеров члена и нужно ли мальчику ложиться под нож, если «он» почему-то смотрит влево, и кончая сведениями о контрацепции, признаках и способах профилактики ЗППП, адресами вендиспансеров и телефонами доверия. Причина этого – не только безденежье. Создателей такой программы или сайта немедленно обвинят в развращении молодежи, стимулировании «нездоровых сексуальных интересов» (здоровых сексуальных интересов, как и половых органов, у советского - простите, русского! - человека по определению не бывает) и даже в педофилии (кто же, кроме педофила, станет говорить с подростками на такие темы?!).

Не удивительно, что 42% опрошенных девушек не пользовались при первом сношении никакой контрацепцией, а 13% воспользовались самым ненадежным методом (прерванное сношение). Для сравнения: среди опрошенных в 1998 г немецких подростков не воспользовались контрацепцией при первом сношении только 11% девочек!⁴⁷. По справедливому замечанию известного голландского специалиста Эверта Кеттинга, cексуальное поведение российских подростков принадлежит к ХХI веку, а их сексуальное сознание и знания остаются на уровне 1950-х годов.

Каковы результаты этой политики?

Появились сообщения, что Министерство здравоохранения предлагает резко ограничить право женщин на искусственный аборт. Если это произойдет, это будет чудовищным нарушением репродуктивных прав, а результаты будут те же, что при Советской власти. После этого останется только для укрепления семьи запретить развод, а для повышения рождаемости - контрацепцию. Похоже, что тоталитарное мышление в России неискоренимо.

По данным ООН на 2002 г. , число абортов на 1000 женщин от 15 до 45 лет составляет в Бельгии - 6, в Нидерландах -7 , в Германии – 8, а в России – 62⁴⁸.

Абсолютный, недостижимый для цивилизованных стран рекорд!

Сходная ситуация у подростков. Во всех странах Евросоюза число и удельный вес подростковых беременностей снижается, составляя от 12 до 25 на 1000 девушек от 15 до 19 лет; в России и Румынии на долю тинейджеров приходится 16% всех незапланированных беременностей, которые часто завершаются абортами⁴⁹.

Показатели по заболеваниям, передающимся половым путем, и по ВИЧ инфекции у российских подростков в 1990-х годах были в 100 раз выше, чем в странах Западной Европы, и продолжают ухудшаться. В 1997 г. по заболеваемости сифилисом Россия занимала первое место в Европе (262 на 100.000 населения, по сравнению с 0.7 в западных странах), среди 15-19- летних соотношение еще хуже. «Российская Федерация имеет сегодня самые высокие показатели по гонорее и сифилису, а распространенность ВИЧ-инфекции среди подростков здесь самая высокая в Европе» ⁵⁰. Это связано не только с социально-экономическими факторами, но и с отсутствием элементарного сексуального образования.

Сексуальная безграмотность и привитое в детстве опасливо-враждебное отношение к сексуальности калечит жизнь и взрослым людям.

«Женщина с плачем и обидой в голосе говорит на консультации:
- Я двадцать лет ему не изменяла! Я двадцать лет исполняла супружеские обязанности! Знали бы вы, чего мне это стоило! А он уходит к другой! Он за двадцать лет не подарил мне ни одного оргазма!
- А он об этом знает?
- Как же! Что я, дура? Чтобы он меня фригидной считал?»
Эта женщина знает научные слова, но думает, что оргазм ей может и должен «подарить» муж, как коробку конфет. А что она сама чувствует в постели?
- «Марина, а что значит для тебя хотеть мужчину?
- Наташ, ну это хозяин в доме, чтобы гвоздь мог вбить.
- Нет, Марин, ты меня не поняла! Что для тебя хотеть мужчину?
- Ну, чтоб отец был моим детям, чтобы чувствовать себя как за каменной стеной.
- Нет, Марин…

Когда наконец-то Марина понимает, о чем я ее спрашиваю, она заливается краской и быстро закрывает свое лицо руками.

Марине 40 лет, двое детей. В детстве ее родители, конечно, избегали темы, откуда берутся дети, но не это сыграло главную роль в блокировании желаний, неприязненном отношении к занятию «этим». Травма была нанесена воспитательницей в детском саду, когда один мальчик во время «тихого часа» залез к Марине под одеяло и решил показать, что бывает между мамой и папой. Я не буду описывать ни то, что сделала воспитательница, ни то, что она при этом говорила. Это не для слабонервных!»⁵¹.

Мне не хочется комментировать подобные факты. Это не женские и не мужские проблемы, это проблемы сексуальной культуры страны.

В борьбе государства, которое требует от своих граждан репродукции и не признает их сексуальных прав, против общества, которое явно предпочитает секс деторождению, победителя не будет. Битву с сексуальностью ни один политический режим никогда не выигрывал. Тем более невозможно такое в 21 веке. В этих вопросах люди голосуют не только руками и ногами, как обычные избиратели, но и более важными частями тела. Абсурдная позиция власти, которая, как я сказал в начале перестройке в популярной телевизионной программе «Взгляд», приносит здоровье и благополучие пионеров в жертву амбициям пенсионеров, только увеличивает разрыв поколений, который в России и так очень велик.

Но и народу такая победа над властью не принесет пользы. Продолжение нынешней сексуальной политики ( точнее - заменяющей ее анти-сексуальной истерии), в сочетании с другими неблагоприятными условиями (низкий уровень жизни, низкая рождаемость, высокая детская смертность, низкая культура здоровья и особенно традиционная нечувствительность россиян к факторам социального и личного риска и угрозы смерти, связанная с такими культурно-историческими диспозициями как фатализм, социальный мазохизм и выученная беспомощность) увеличивает вероятность физического вымирания и деградации страны.

«Общество, которое во имя ложно понятых национальных интересов и моральных принципов пренебрегает здоровьем и благополучием собственных детей и не желает учиться ни на зарубежном, ни на собственном опыте, обречено на отставание и вымирание.»⁵²

Литература

1 История этих взглядов прослежена в книге В. Шестаков. Эрос и культура. Философия любви и европейское искусства. М ТЕРРА – Книжный КЛУб , 1999