Памяти Александра Бовина

Умер Александр Бовин, которого все советские люди старшего поколения знали как самого умного и самого смелого политолога и журналиста.

Я близко знал его с 1958 года, когда мы совместно работали над учебником "Основы марксизма-ленинизма". После этого Саша много лет работал в международном отделе ЦК КПСС, был советником Брежнева и доверенным человеком Андропова, затем - политическим обозревателем "Известий", а потом - первым нашим послом в Израиле. О его работе я рассказывать не буду. Могу сказать только, что он был одним из самых умных, смелых и порядочных людей, с которыми мне довелось встречаться.

В советское время многие люди смело разговаривали у себя на кухне, но как только человек получал "кремлевку" (высокое положение и продуктовый паек, стоивший больше зарплаты), тональность его разговоров, не говоря уже о публичных выступлениях, резко менялась. Бовин всегда оставался самим собой. Однажды, когда он рассказал мне нечто абсолютно запретное, я спросил его: "Саша, а ты не боишься? Ведь теперь ты для меня не только приятель, но и важный источник информации. Вдруг я без злого умысла перескажу это кому не следует?" "Я допускаю такую возможность, хотя надеюсь, что с тобой этого не произойдет. Но у меня нет выбора. Для полной страховки я не должен говорить ни с кем, кроме равных мне по рангу. Но тогда через короткое время я перестану от них отличаться, а этого мне очень не хочется. Так что приходится рисковать".

Не говорить остро он просто не мог. Как-то я пришел к нему в гости, когда его жена была в отъезде, и он в несколько минут соорудил сказочный бифштекс. Я никогда не любил и не умел стряпать, но тут не удержался от вопроса о рецепте.- "Бесполезно, Игорь. Все дело в том, что это мясо - партийное. Ты такого нигде не купишь, а как жарить - неважно". В другой раз, когда было принято какое-то идиотское внешнеполитическое решение, я спросил его: "Саша, как такое возможно? Ведь даже плохой шахматист думает на два хода вперед" - "Люди, которые принимают у нас политические решения, играют не в шахматы, а в бильярд. А там на один ход вперед не думает никто. Просто бьют по шару". Позже, побывав в доме отдыха ЦК, где человек начинался с замзавотделом, я увидел, что Бовин прав. Там играли в бильярд и в домино.

Саша хорошо говорил не только дома. Перед вторжением в Чехословакию он передал Брежневу секретное письмо (он показывал мне его), в котором на понятном адресату языке обсуждал возможные плюсы и минусы этой акции и категорически советовал этого не делать. Заведомо зная, что никто его в этом не поддержит и что это повредит его карьере. Таким же смелым он был и в журналистике. Когда во время Фолклендской авантюры вся советская пресса радостно предсказывала поражение Англии, Бовин на телевидении сказал, что а) правовая сторона конфликта совсем не однозначна и б) победа Аргентины весьма сомнительна. За независимость суждений его не раз "отлучали" от эфира. Когда началась американская интервенция в Ираке и российская пресса дружно пророчила поражение США, Бовин сказал: "Есть две новости, плохая и хорошая. Плохая - что началась война, а хорошая - что одним преступным режимом в мире станет меньше".

В последние годы мы редко встречались, но всегда оставались единомышленниками. Когда в 2001 г. православные фашисты подложили мне под дверь муляж взрывного устройства и угрожали убийством, Бовин был единственным известным журналистом, который позвонил мне, выразил свою солидарность и сказал: "Ну, если тебя все-таки в ближайшее время не убьют, давай как-нибудь встретимся!" Жаль, что мы так и не собрались это сделать, хотя я всегда о нем помнил и любил его.

Для сегодняшних молодых людей, посещающих мой сайт, все люди прошлой эпохи - на одно лицо. Но мы были такими же разными, как и вы. А Саша Бовин был одним из самых талантливых и интересных среди нас.

© И.С. Кон